1908-2003 гг.
Личные воспоминания (записала дочь Власова Зинаида Арсентьевна)
Незадолго перед войной мы переехали жить под Ленинград. В первые дни войны мужа взяли на фронт. Я с тремя детьми бежала от немцев. Шли все лето, без еды и необходимой одежды. 3-летнего ребенка по очереди несли на руках я, моя 10-летняя дочь и 8-летний сынишка. Просили людей в заселенных местах подать кто что может, питались еще картошкой и капустой с полей, грибами и ягодами.
В Шлиссельбурге нам сказали, что будет баржа для переправки на другой берег Невы. Народу на большую баржу набилось много, она отплыла. Вскоре появились немецкие самолеты и стали сбрасывать бомбы. В основном – на баржу, на народ на берегу, на близлежащую территорию. Что творилось – очень тяжело передать нам, очевидцам такого ужаса. Ночевали мы на чердаках домов, а утром снова началась бомбежка, только самолетов было больше, они шли на Ленинград. В поезд с товарными вагонами, который подали, я с тремя детьми даже не пыталась влезть: народу набилось туда очень много. Люди лезли на крыши вагонов, цеплялись за подножки. Дальше шли как придется – и с поездом, и пешком.
В августе мы оказались во Всеволжске. Здесь нас поставили на учет, дали хлебные карточки от торфопредприятия и платили пособие на детей от военкомата за мужа. Нас поселили в бараки летнего типа. Там были две железные печки в разных концах, но топить было нечем. Когда люди стали умирать и уходить в поисках лучшего, оставаться там стало жутко. Мы перебрались в другой барак, ближе к центру.
Муж был ранен осенью 1941 года, случайно оказался невдалеке от нас в полевом госпитале. Я и дети с ним встречались. Но на другой день их госпиталь отправили в Павловск. С того времени я о нем ничего не знаю. К зиме нам выдавали на четверых 500 граммов хлеба, больше ничего не имели. Когда еще у нас было немного сил, мы ходили на капустное поле, разгребали снег, вытаскивали кочерыжки и пожелтевшие капустные листья. А потом силы нас покинули. Зима 1941-42 была очень холодная, а одеть было нечего. Лежали на койках, набросив на себя кое-какие лохмотья.
Наконец в 1942 году нам был выдан эвакуационный лист. Ехали в вагонах, потом на машине по Ладоге - дорогой жизни. Во время следования люди умирали. Их сбрасывали прямо около дороги. В Бологом нам сказали, что поезд будет стоять два часа, и мне очень захотелось раздобыть какой-нибудь еды. Услышала, что неподалеку эвакуированным выдают сухари. Это был специальный пункт. Народу было очень много, я заняла очередь. Но через некоторое время кто-то закричал, что наш поезд отправляется. Я бросилась бежать и успела ухватиться за ступеньки последнего вагона. Я пробиралась в середину поезда в свой вагон, где были дети. Я застала детей плачущими, а староста по вагону переписал их и хотел их на следующей станции высадить и передать властям. Дети обрадовались, что я пришла. Я их обхватила всех троих, плачу и радуюсь и думаю: «Помирать так вместе». Было голодно. Маленький сынок был очень слаб и лежал как трупик. А мы со старшим сыном ходили на станциях, просили еды. Иногда подавали. Иногда ругались, что надоели, ведь таких нас было много.
17 февраля 1942 года нас привезли в Ярославль. Самых слабых снимали с поезда, меня с детьми – тоже. В бане шинного завода мы прошли санобработку, поселили нас в доме, где сейчас дворец бракосочетания. Жили мы там два месяца. Нас кормили там по часам 5 или 6 раз в день, но очень понемногу. На Красной площади в гастрономе продавали коммерческий хлеб, жареные пончики и другие продукты. Некоторые блокадники, у которых были деньги, бросились покупать дополнительные продукты, чтобы насытиться, и после этого умирали. Нельзя было после голода наедаться досыта. Так случилось с одной женщиной, у которой остались двое детей сиротами.
Один из этих мальчиков-сирот заболел брюшным тифом, заразил мою дочь. Их по три недели лечили в инфекционной больнице. Вылечили. Нас определили жить в маленькую комнатку в 3-комнатной квартире. Хозяйка сначала не хотела пускать, ругалась. Я пошла работать. Соседи помогли кто чем мог с одеждой, обувью. Нам дали участок земли. Сколько могли – соседи дали семян. Однажды на помойке я увидела кучу картофельных очистков. Мы и их посадили. И они все взошли! Пришлось их потом раздергивать, новые борозды делать.
Работали на участке в основном дети, так как я работала по 12 часов на работе. Собрали отличный урожай картошки, капусты, свеклы. Надо было его перевозить домой, а это далеко. Сын (а ему было всего 10 лет) нашел где-то небольшое колесо, дощечки, небольшие бревнышки и смастерил тачку. Она очень пригодилась. Вот с этих овощей и стала наша жизнь получше. Ничего из урожая не продавала, но когда соседи просили продукты продать – меняла их на какую-то одежку или обувку. Я была этим очень довольна, так как это было первой необходимостью. Мы были очень счастливы и рады, что больше не будем голодать, хотя и досталось это все очень тяжело.
