1923 - 1994 гг.
Воспоминания предоставил сын Кабанов С. Д.
26 сентября 1941 года мне сказали, что точно берут на фронт. Я даже обиделся: дважды сам хотел на фронт – не взяли, а теперь вдруг обо мне вспомнили. С котомкой за плечами. Отца я уже больше не увидел, он ушел на фронт в 1942 году. Нас отправили в г. Горький (ныне Нижний Новгород). Из нас был сформирован Ярославский добровольный лыжный батальон. Строили мы себе землянки под Горьким. Потом перевели в новую часть автоматчиком.
Несколько месяцев учебы, потом ехали на фронт и видели санитарные поезда, составы с разбитой техникой и эвакуируемыми на восток заводами. Видели разрушенные города и станции.
Переправа через Дон была тяжелой. Нещадно палило солнце, ни деревца, ни воды. А мы почти бегом, с полной выкладкой стремились навстречу врагу, где многих ждала смерть. Гимнастерки белые от пота, спим на ходу. Идешь и спишь, пока не ткнешься головой в спину идущего впереди. Когда шли ночью – это спасало и от жары, и от вражеской бомбежки. Невероятно, но нас ни разу не бомбили с воздуха. Хотя если бы что – укрыться в степи было бы негде.
Ночью стали переправляться через Дон. И вдруг над нами ярким до одури светом вспыхнули осветительные ракеты. Светло как днем. А мы на плотах посреди реки. Мертвенный словно обжигающий свет и полная беспомощность. Кругом все завыло, заухало, закричало. Мины одна за другой душераздирающе завывая со страшным визгом шлепались по разные стороны от нашего плота. Вот тут у многих, и у меня в том числе, трусы оказались «в каке». Но что было, то было. Доплыли до берега. По меловым почти отвесным обрывам карабкались на 5-6 метровую высоту наверх. Жажда жизни и инстинкт самосохранения сработали. Быстрее в укрытие, в лес. Отдышались и стали считать первые потери.
Помню еще бои за высоту 185,6. Командир полка сообщал на КП дивизии: «Гитлеровцы идут за танками в психическую атаку. Не иначе как пьяные».
Страшно ли на войне? Очень страшно. Я вот до сих пор никак не пойму, как это некоторые пехотинцы дошли от Москвы до Берлина. Ведь за 2 месяца боев на Сторожевском направлении наша рота автоматчиков (а это личный резерв командира полка) обновилась почти полностью дважды. Не успеешь познакомиться, как уже человек или убит или отправлен в медсанбат. Помню, мы окопались, лежим в окопе. Иногда были одиночные выстрелы. Рядом со мной был автоматчик из Курска Семен Кислов. Окликнул я его – молчит. Подполз к нему, а он уткнулся головой в бруствер и притих. Каска была пробита пулей.
К летящим пулям привыкаешь. Сначала ползаешь, потом ходишь во весь рост. Ведь если пуля свистит – значит, не твоя. Свою не слышишь... А минометный обстрел? Впервые попал под него – думал, крышка. Ногтями и зубами скреб землю, чтобы спрятать голову. Забыл, что лопатка есть на боку. Страшно, Очень страшно.
В одном из боев я был ранен в ногу, но с поля боя не ушел. Потом лечился. И попал до конца войны в дивизион грозных «Катюш», гвардейских минометов.
Перед наступлением артподготовку всегда начинали «Катюши». Разрабатывались задания для каждой батареи заранее. Какова была плотность огня, если за 20-30 секунд на врага устремлялись 48 снарядов только с одной боевой установки. Море огня! Немцы усиленно охотились за каждой реактивной установкой. Но им ни разу это не удалось.
Мне удалось побывать в Касторном после нашего артналета и наступления танкистов. Все разбито, одни развалины. На городском стадионе и станции под гусеницами танков погибло много хортистов, солдат венгерской армии (они воевали на стороне фашистов). Видимо, наши танкисты гонялись за убегавшими немцами и хортистами. Некоторые были еще живы, но уже обречены. Жуткая картина.
В районе Белгорода некоторые части отстали, образовав линию фронта в виде дуги. Ее потом назвали Курской дугой. Между Орлом и Белгородом немцы пытались развить наступление, устроить нам «котел» в отметку за поражение под Сталинградом. Там впервые немцы использовали новейшую боевую технику – самоходное оружие «фердинанд» и тяжелый танк «тигр». Наши гвардейцы работали день и ночь. Как угорелые носились мы по линии фронта. Совершенно неожиданно для противника вдруг раздавался рев наших боевых машин, сея страх и панику. К концу июня немцы стали выдыхаться. Наше командование приняло решение о контрнаступлении. 3-го августа началась мощная артподготовка. Сначала – «Катюши», потом ствольники, пошли большие группы самолетов.
А потом был титанический поединок танков под Прохоровкой. Две стальные армады, до 1200 танков и самоходок. 12 июля везде был дым, гарь. Мы помогали танкистам огнем. И танкисты не подвели!
Хорошо помню бои под Киевом в 1943 году. Когда переправились через Днепр, наскоро заняли огневые позиции. Пехота просит огня еще и еще. А боеприпасы на исходе. Осталось на 1-2 залпа. На переправе все забито, с машиной не пробиться. Получаю приказ возить снаряды через реку на лодке. Как на лодке – не понятно, но приказ есть приказ. Разыскали лодку. Загрузили 8 ящиков снарядов и поплыли. Смех и грех. Ни я, ни второй солдат лодкой править не умели. Я - на руле, Вася Разумных – на веслах. Отплыли от берега, но вдруг начался артналет. А ширина Днепра здесь около полукилометра! Да еще налетела стая «Юнкерсов», стала бомбить переправу!
Мама родная! Что тут творилось! Васька бросил весла, кричит: «Все, больше не могу! Пусть лучше потопят нас к черту!» Но понемногу очухались, бомбежка кончилась, остались живы. Доплыли до берега, где нас уже ждали. Солдаты подхватили ящики, бегом к орудиям. А мы как можно быстрее назад. Так мы совершили пять рейсов, перевезли 240 снарядов. Это на пять боевых залпов. Затем подвоз снарядов нормализовался. За эту работу я был награжден медалью «За отвагу», Вася – «За боевые заслуги».
При освобождении Киева к нам прибыло несколько бригад гвардейских минометов «РС-М-30». Этот миномет солдаты любовно называли «Андрюшей». В отличие от «Катюши» направляющие у него монтировались прямо на земле, и снаряд-ракета был значительно мощнее нашего. Иногда вместе с ракетами в воздух летели и ящики-упаковки. Немцы говорили, что «рус-Иван бросается домами». На рассвете 6-го ноября на позиции противника был обрушен огневой удар такой потрясающей силы, что от гитлеровских позиций в буквальном смысле ничего не осталось. В этот же день группа разведчиков водрузила Красное знамя на здании ЦК КПБ Украины. Следом за ними в центр Киева прорвались и наши танкисты. 7-го ноября столица Украины была освобождена. Киев, кстати, был мало разрушен. Пострадала только главная улица (Крещатик), ее разбили до основания.
Весть о победе нас застала под Прагой. Жители в национальных костюмах нас окружили, обнимали, целовали, пели и плясали. Когда мы уходили – нас несколько часов не пускали. На каждом русском солдате висели местные девчата, подростки, дети. Объятия, слезы радости. Когда тронулись, детишки буквально лезли под колеса. Везде нам кричали «Катюса! Наздар! (Здравствуй)». Впереди колонны идут женщины, поливая дорогу водой, чтобы не было пыли. Везде у околиц нам выставляли бочки с вином и всякую снедь. Толпы людей приветствовали нас по всему маршруту. Наш марш был триумфальным в духе легионеров Александра Македонского. Начиналась спокойная мирная жизнь.
