Шестаева Марьяна Галимжановна

1924 г.р.

Личные воспоминания

В моей семье все боролись с фашистами. Я, моя сестра и мой брат воевали на фронте, отец работал на военном заводе под Москвой. Всю войну (все четыре года) я воевала. Была радисткой.

Когда нас брали на курсы радистов, нам говорили, что будем работать на почтах и узлах связи вместо тех, кто ушел на фронт. Сначала нас привезли в Казань. Но там к сентябрю 1941 года было столько раненых, что все здания были заняты под госпитали, для наших курсов не было места. И нас повезли учиться в Елабугу.

Шестаева Марьяна Галимжановна

Как только мы закончили курсы, положение на фронте оказалось угрожающим, было много потерь. И нам объявили, что нас, девчонок, отправляют на фронт радистками. Прямо с курсов и отправили на фронт, а у нас была только летняя одежонка, платьица легкие. Как смогли, нас экипировали. Кому достались солдатские сапоги 40-го размера (это при наших-то 34-35 размерах ноги), кому-то нашли шинели или гимнастерки. Женской военной формы тогда еще не шили, все было рассчитано на мужчин.

На фронт нас везли двадцать дней без остановки. Сначала мы шли пешком 90 километров до ближайшей железнодорожной станции. Шли три дня. Потом нас везли в разбитых «телячьих» (товарных) вагонах. Дали по три сухаря (середки хлеба), по несколько сухих брикетов разных каш. А воды не было. В щели плохоньких вагонов попадали дождь и снег, это и была для нас питьевая вода. Было очень холодно, потому что теплой одежды у нас почти не было.

Шестаева Марьяна Галимжановна

Довезли нас до Ельца. Но наша разведка работала очень хорошо. Оказалось, что там уже немцы. Нас повезли обратно, а то мы могли бы попасть в плен. Недалеко был городок Грязи. Там нас и распределили. Я была направлена в 55-й отдельный полк связи 13-й армии, где и воевала до победы.

Выдали мне гимнастерку. Во мне росту – всего 155 см. Гимнастерка оказалась длинной как платье. Только с 1942 года, когда официально стали призывать женщин в армию, стали шить женскую военную форму (обмундирование). А мы были тогда вольнонаемными.

Все четыре года мы служили под землей. Узлы связи были засекречены. То в землянках, то в аппарелях. Аппарели - это глубокие ямы высотой с машину радиосвязи. Делался пологий спуск, машина заезжала туда, а сверху на яму натягивали маскировочную сетку, маскировали ветками. В такой передвижной радиостанции постоянно дежурили 5-7 радистов. Сначала мы выкапывали ямы сами. Потом все стало более организовано, мы приезжали – аппарели были уже готовы. Работали мы в 3 смены круглосуточно всю войну. Без отпусков и больничных. Да и не болели мы как-то. Мы видели только зашифрованные сообщения – одни цифры. Радиограммы относили в СМЕРШ, там их расшифровывали. Под землей работать все четыре года - хотелось видеть солнечный свет. И я просилась в караул. Там можно было видеть, что творилось на улице.

Участвовала я и в Курской битве у деревни Прохоровка. Конечно, как радистка. На Курской дуге битва была страшная. Мы работали под землей в радиоузле. В землянке были слышны только залпы и разрывы снарядов. Но когда выходили на воздух – у меня было ощущение, что на земле сплошь одни танки, а в небе даже клочка неба не видно из-за наших и вражеских самолетов. Такая была страшная битва. Я ее так запомнила.

Шестаева Марьяна Галимжановна

До 1943 года мы шли в наступление по нашей советской территории. Шли по Украине. Когда мы передислоцировались с места на место, я из окна машины видела только печные трубы. Ни население, ни домов – все сожжено, людей угнали в Германию или казнили многих. Сегодня пытаются нас на Украине нас назвать оккупантами, Бендеру объявляют героем. А я помню, как нас встречали в Киеве и Ровно – как победителей и героев. Мы освобождали эти территории, и люди нас благодарили за это, потому что сожгли Украину как раз фашисты и бендеровцы и подобные им.

Фашисты угоняли молодежь в Германию. А когда они только начинали войну, то расселяли своих немцев на оккупированные территории. Когда мы освобождали Чехословакию, мы столкнулись с ситуацией, что жили на постое у немки, переселенной из Германии. У нее и ее соседки были домработницы – девушки, угнанные с Украины. Хозяйка дома, где мы жили, была хорошей, нам много всякого угощения дала, когда мы уезжали, да и домработницу не била. Ей видно было стыдно, что Гитлер такой, но она тут не виновата. А ее соседка-немка оказалась жестокой, свою домработницу била постоянно.

Шестаева Марьяна Галимжановна

А еще сейчас в кино показывают много пошлого. У нас этого ничего не было. Конечно, кто-то влюблялся. Но ни одну девушку не отправили у нас домой рожать. Все воевали до конца войны. Ребята нас уважали и берегли, хотя спать во фронтовых условиях приходилось вповалку всем вместе.

И не было у нас разделения по национальностям. Действительно была дружба народов. Все были равны. У нас воевали вместе и русские, и татары, и чуваши, и мордва, и евреи, были даже две китаянки и две немки. Из всех республик Советского Союза были у нас в полку: узбеки, казахи, сибиряки... Весь народ воевал, и никто не делил людей по национальному признаку.

День Победы мы не отмечали. Дежурили как обычно у рации. Полдня 9 мая мы пробыли в Германии. А потом сообщили, что Прага (столица Чехословакии) заминирована. Тогда туда срочно посылали и саперов, и танкистов, и летчиков. И нас быстро перебросили туда. Так что остаток дня 9 мая мы провели уже на боевом дежурстве в Праге.

Ярославль © 2023