Горбунов Геннадий Александрович

Водитель ледовой трассы.

Личные воспоминания.

Ладожская трасса начиналась в деревне Кобона. Здесь мы грузились топливом, продовольствием, боеприпасами и везли на западный берег Ладоги. Обратно мы везли промышленное оборудование, сырье, больных ленинградцев. Ленинградцы были настолько ослаблены, что не могли самостоятельно передвигаться. Мы на руках вносили их в машину, как можно теплей укрывали от пронзительного ветра, везли с большой осторожностью.

Ездить по озеру было очень опасно, особенно весной. Лед подтаял, стал мягким, вся трасса покрылась водой, и совершенно невозможно было заметить разводы и полыньи, образовавшиеся после бомбежек. В апреле в некоторых местах вода поднялась на полметра, и трехтонные машины уже не могли ходить по озеру. У меня была пятитонка, у которой посадка значительно выше, и поэтому я продолжал работать.

Однажды, загрузив машину до предела и прихватив прицеп с мукой, я выехал на трассу. Дверка кабины была открыта и закреплена так, чтобы не могла закрыться во время движения. И это меня спасло. В какой-то момент машина резко накренилась на правый борт, и мне показалось, что она тонет.

Я выскочил из кабины, но тревога была ложной. И так несколько раз. И все обошлось бы благополучно, если бы не тяжелый прицеп. Вскоре дорога стала ровной. Я успокоился и прибавил газу. И вдруг резкий толчок, машина остановилась. Когда я выглянул из кабины, то увидел, что прицепа нет, а сама автомашина, несмотря на сильные тормоза, ползет к огромной полынье. Я выскочил из кабины, и в то же мгновение вся машина скрылась под водой. Позднее эпроновцы подняли машину (груз не пострадал и был доставлен в Ленинград), а я привел машину в порядок и ездил на ней всю войну.

Жилищные условия наши были тяжелыми, особенно в первую зиму. Жили мы в лесу, в палатках, холод был невероятный. Утром нам часто приходилось растаскивать смерзшихся людей. Со мной произошел такой случай. После тяжелого рейса я решил поспать несколько часов, закутался в брезент и лег в палатке на кучу лапника. Спал я крепко и не слышал, как на меня лилась вода с крыши палатки. Утром я не мог подняться. Брезент замерз, и я лежал как ребенок в пеленках. Ребята разрезали брезент и вызволили меня из ледовой гробницы.

Ярославль © 2023