Неменко Степан Алексеевич

1911 – 1983 гг.

Материал подготовила Карина Анастасия Игоревна

Дороги войны... Их никогда не вычеркнуть из памяти. Для Степана Алексеевича Неменко эти дороги начались задолго до грозного сорок первого, еще в декабре тридцать девятого, в дни боев с белофиннами.

— Тогда я был старшим лейтенантом, служил в 31-й отдельной разведывательной эскадрилье, — говорит Степан Алексеевич. — Мы действовали на выборгском направлении. Наш аэродром находился у местечка Уси-Кирка. В переводе на русский язык это означает — село Уси с церковью. Если в населенном пункте была кирка (церковь), то к названию его добавлялось слово «кирка», если около было озеро, то добавлялось слово «ярви» — озеро. И в таком случае это означало: село такое-то у озера.

В феврале 1940 года войска Красной Армии на Карельском перешейке подошли к Выборгу. Советское командование решило бросить лыжников через Финский залив в обход Выборга слева, со стороны моря. Они должны были пройти мимо острова Бьерке (Койвисто). Это были ленинградцы из института физкультуры им. Лесгафта. Большинство из них в этой операции погибло, и задача осталась невыполненной. Тогда решили подтянуть советскую дальнобойную артиллерию. Орудия крупных калибров установили на специальных платформах на побережье залива против острова Койвисто. Это в 37—38 километрах от берега. Артиллеристы должны были своим огнем подавить укрепления белофиннов на острове.

Наш экипаж получил задание прокорректировать огонь артиллерии. Утром в сопровождении двух истребителей я на самолете Р-5 (самолет-разведчик) вылетел в указанный район. Разведали прибрежную полосу, обнаружили цель. Передали по радио артиллеристам квадрат цели по кодированной карте. После этого артиллеристы начали пристрелку. Первый выстрел — недолет, второй — перелет, третий снаряд подтянут был к цели. Когда цель была накрыта, мы подали команду: «Огонь!»

Укрепления белофиннов окутались черным дымом начали рваться снаряды на складах. Наши артиллеристы били по острову часа два. После этого отряд моряков-лыжников пошел мимо Койвисто к Выборгу. Теперь уже им не страшен был огонь с острова: укрепления противника там были подавлены.

К вечеру из штаба Балтфлота была получена благодарность, объявленная мне и штурману старшему лейтенанту Кричко за отличные боевые действия. А после окончания войны я был награжден орденом Красной Звезды. Это была моя первая награда.

...В бескрайних степях под Кировоградом затерялось маленькое украинское село Красноселье. Здесь в батрацкой семье родился в 1911 году Степан Неменко. Он рано потерял родителей и воспитывался у дедушки — Алексея Денисовича Доменко. Был батраком, пас стадо кулака-богатея. Девяти лет сироту забрала в Москву тетя, здесь учился в школе, был учеником в пекарне на Арбате, подручным в булочной. А затем работал в комсомольской пекарне на Пречистинке. Отсюда и ушел в Красную Армию.

— Я хотел попасть в кавалерию, — вспоминает Степан Алексеевич. — Знаете, романтика гражданской войны, конная армия Буденного, лихие кавалерийские атаки. Но комиссия забраковала. Направили меня в пехоту, в военную школу ВЦИК. Теперь это военное училище имени Верховного Совета РСФСР. Учился там три года, окончил школу, и на петлицах у меня появился один «кубарь», по-теперешнему младший лейтенант. Потом партия бросила клич «Комсомольцы на самолет!». В 1933 году я был направлен в авиационную школу в Борисоглебск. Вот с тех пор и началась моя жизнь в авиации.

Великую Отечественную войну Степан Алексеевич встретил капитаном, заместителем командира эскадрильи. Он участвовал в боевых действиях на Карельском перешейке и на Кольском полуострове. Затем с января 1942 по февраль 1943 года учился на командном факультете Военно-воздушной академии. За год окончил ускоренный курс и получил назначение формировать корректировочную авиаэскадрилью. Числилась эскадрилья в составе 15-й воздушной армии, но находилась все время там, где были артчасти, и обслуживала их.

Вместе с пилотом летал офицер-артиллерист. У него была кодированная карта. Находили цель, передавали сведения на огневые позиции, а потом корректировали огонь артиллерийских батарей. Эскадрилья участвовала в боях за освобождение Орла.

— Однажды под Орлом у меня был интересный случай, — вспоминает Степан Алексеевич. — Мы кроме корректировки сбрасывали бомбы, листовки. Летчики не любили сбрасывать листовки. Ведь их надо было сбросить и ждать столько времени, пока они спустятся на землю, а бомбить, обстреливать в это время цель нельзя, так как листовки в таком случае не подберут, а тебя же могут подбить. Но любишь, не любишь, а когда надо, брали и листовки. Мы обычно действовали так. На пачки с листовками помещали бомбы, и бросали все одновременно. Бомбы, конечно, быстрее достигали земли, а листовки минут через 30—40.

Как-то мы вылетели с листовками. Засекли цели, передали команды на землю. Вдруг я заметил, что четыре «фоккера» гонятся за мной. Я спрашиваю у офицера-артиллериста: «Ну, как там у тебя, все в порядке?» Он ответил, что все сделал. Но вот еще надо сбросить листовки. Я говорю: «Сбрасывай листовки, а то нас «фоккеры» преследуют». «Фоккеры» уже стали заходить нам в хвост. Штурман сбросил листовки. Тысячами они понеслись по ветру за самолетом в сторону немецких истребителей. На солнце листовки блестели, и казалось, что это какие-то металлические пластинки. Вдруг все четыре истребителя прекратили преследование и бросились в сторону. Они, наверное, подумали, что это какое-то новое наше оружие.

Вскоре Степана Алексеевича перевели в штурмовую авиацию. В составе 118-го гвардейского штурмового авиаполка на 2-м Прибалтийском фронте Неменко сделал 12 боевых вылетов. Затем он был назначен заместителем командира 825-го штурмового авиаполка. Мастером вождения групп штурмовиков, отважным воздушным бойцом показал он себя в боях за освобождение Прибалтики.

16 июля 1944 года в районе Опочка — Красногородское группа из шести «илов» во главе с Неменко штурмовала скопление автомашин и живой силы противника. Цель была прикрыта сильным зенитным огнем. Ведущий первым пробился сквозь огонь врага и нанес удар. Его маневр повторили ведомые. На обратном пути Неменко атаковал железнодорожный эшелон на станции Ломе, прямым попаданием поджег его, а с последующих заходов пушечно-пулеметным огнем расстреливал гитлеровцев, выскакивавших из вагонов.

На следующий день, 17 июля, в районе Аулея штурмовал автоколонну врага. Сделал несколько заходов на цель и уничтожил восемь автомашин и две бензоцистерны. При повторном вылете в этот же день на железнодорожном перегоне Призьма — Папули, несмотря на сильный огонь зенитной артиллерии, атаковал вражеский эшелон и с первого захода прямым попаданием бомб уничтожил паровоз и один вагон.

15 сентября 1944 года Неменко повел десятку штурмовиков в район станции Эргли. Преодолев огневой заслон врага, советские летчики нанесли удар по цели. Командир приказывает сделать новый заход. Видно, как внизу горят вражеские машины. Еще заход. Впереди, сбоку и сзади вспыхивают черные шары — это рвутся около штурмовиков зенитные снаряды. Ведущий делает новый заход. Один из снарядов попал в машину командира. Перебиты тросы управления рулем поворота и повреждено правое крыло. Командир не покинул район боя. Действуя хладнокровно и смело, он собрал всю группу и привел ее на базу.

Через день, 17 сентября, в районе Салгани шесть «илов» во главе с Неменко, несмотря на сильный зенитный огонь, прорвались к позициям немецких артиллеристов и минометчиков и, снизившись до высоты сто метров, расстреляли их. На обратном пути майор Неменко обнаружил на опушке леса хорошо замаскированную минометную батарею врага и вместе со своим ведомым уничтожил ее.

29 сентября в районе Яунпилс шестерка штурмовиков во главе с Неменко вывела из строя две минометные батареи врага...

27 октября следует полет на позиции врага в районе Скарье...

Командование подвело итоги боевой деятельности майора Неменко. К марту 1945 года он совершил 90 боевых вылетов на штурмовку врага, уничтожив при этом 8 танков, 56 автомашин с грузами, 19 артиллерийских орудий, 13 дзотов, около 1500 солдат и офицеров противника.

За время, когда Неменко был заместителем командира полка, его летчики совершили полторы тысячи вылетов. Степан Алексеевич обучил 27 молодых летчиков.

Воздушный бой — это не только смелость и воля. Он требует от летчика безукоризненного знания техники, своей и врага, его тактики, сильных и слабых сторон, умения ориентироваться в самой сложной обстановке, выбрать точный момент для нанесения удара. Это все то, что называют иногда одним словом — мастерство. Героизм и мастерство шли рядом у Степана Алексеевича, и одно дополняло другое. Он внимательно изучал опыт проведенных боев, взвешивал все плюсы и минусы, по крупинкам отбирал из него лучшее — для себя и для товарищей.

— Любил я больше всего полеты «охотником». Обычно, когда была плохая погода — низкая облачность, плохая видимость, группами действовать было нельзя. В такое время выпускают «охотников». Это отлично подготовленные экипажи. Как правило, два самолета. Им дается задание: действовать на участке дороги, например, протяжением 100—150 километров. «Охотник» должен вести разведку дороги, а цели он выбирает сам. Часто попадались легковые автомашины врага. На них обычно ездило большое начальство. Я, как правило, уничтожал их эрэсами (реактивные снаряды). Заходишь с тыла, а враг обычно ждет удар в лоб, наводишь самолет на цель (приходилось наводить весь штурмовик, так как эрэсы неподвижно закреплены на плоскостях), снижаешься до 15—20 метров (это так называемый стригущий полет), выпускаешь один-два снаряда и одновременно выводишь штурмовик вверх, так как взрыв бывает сильным и осколки могут попасть в винт. Эрэсы, попав в заднюю часть автомашины, взрываются, подбрасывают ее на 6—7 метров вверх, и машина разваливается на части.

Интересен был применяемый нами в войну метод нападения на железнодорожные узлы врага. Над железнодорожной станцией можно «висеть» все время, и она не будет работать. Но сколько надо в таком случае самолетов, какой расход бомб, горючего! Мы делали иначе. Скажем, необходимо вывести станцию из строя на 10 часов. Первая группа самолетов бомбит станцию осколочными и фугасными бомбами. Она создает панику, пожары, разрушает полотно и сооружения узла. Вторая группа «под шумок» сбрасывает бомбы замедленного действия. Они уходят глубоко в землю. Немцы не видели, куда упали эти бомбы. После налета они начинают ремонт станции. Только собрались рабочие, взрывается бомба, механизм которой установлен на 1 час, рабочие разбегаются. Только оправятся после взрыва, собирают рабочих, опять взрыв — сработала бомба, поставленная на 2 часа. И так в течение 10 часов. Ясно, восстановить в таких условиях путь нельзя. А затем снова повторяется налет.

Часто летчикам нашего полка приходилось выводить из строя железнодорожные линии и мосты. Бомбить узкие цели трудно. Стоит уклониться совсем немного, как все бомбы пойдут мимо. У нас были специальные мостовые бомбы. У них на стабилизаторе крепились лапы с крючками. Лапы эти были с пружинами. Когда бомба отрывалась от самолета, пружины срабатывали в разные стороны. Бомбы не проскакивали через мост, а лапами зацеплялись за фермы и взрывались.

В мае 1945 года командование 15-й воздушной армии представило Степана Алексеевича Неменко к присвоению звания Героя Советского Союза. Вскоре к орденам Красного Знамени, Александра Невского, Отечественной войны и Красной Звезды, сиявшим на груди отважного командира, прибавились Золотая звезда Героя Советского Союза и орден Ленина. После войны Степан Алексеевич принял командование частью. Однако здоровье стало пошаливать. Пришлось перейти на другую работу, но тоже «поближе к небу» — начальником Красноярского, а затем Тамбовского аэроклубов. Степан Алексеевич говорит:

— Да, годы идут. Стареем. Смотрите, те, кто был в войну лейтенантами, стали генералами. На смену нам, старой гвардии, пришла молодежь. Таков закон жизни. Я люблю встречаться со студентами, школьниками, детворой. Радуюсь их счастливой жизни, — и, как бы спохватившись, добавляет: — Знаете, правильно говорят, что главное не в том, сколько прожил человек, а в том, как он прожил жизнь. Я с детства познал нужду и горе и всю жизнь боролся за то, чтобы люди жили спокойно и счастливо. Это было целью моей жизни, людей моего поколения. Думаю, что наши труды не пропали даром,— говорит Степан Алексеевич, и лицо его озаряется доброй и чуть застенчивой улыбкой.

После войны ветеран проживал в городе Тамбове. А сейчас он похоронен на Воздвиженском кладбище.

Ярославль © 2023