По личным воспоминаниям материал готовил сын Плетнев В.Н.
В начале 1941 года мне было 6 лет. Большая семья жила в частном доме №-3 по ул. Пушкина города Липецка. Отпраздновали последний мирный Новый год перед войной. Елка, подарки, свечи... Было радостно: папа играл на мандалине, мама — на гитаре, дети танцевали и пели про елку...
Война все изменила
По радио 22 июня 1941 года наша семья (семья Павловых) узнает о вероломном нападении фашистской Германии. Страх, слезы, обида... Папа Николай Федорович ушел на фронт, не дожидаясь повестки. Покидал дом ночью, чтобы не волновать домашних, не видеть слез детей. За ним ушли и все взрослые мужчины семьи.
Война... Живется очень трудно. Стране, фронту нужен хлеб. Взрослые и дети трудятся в поле, на заводах, в госпиталях вместо отцов, старших братьев, мужей. Мама, Варвара Дмитриевна ПАВЛОВА, 1908 года рождения, по образованию – медик. Закончила медицинское училище, работала в санатории врачом в отделении оздоровительных процедур. А когда началась война, пошла медсестрой в военный госпиталь. Госпиталь для раненых располагался тогда в гостинице Советская. Скоро госпиталь переправили поближе к фронту.
Стало известно, что заняты многие села области (тогда мы относились к Воронежской области). Война приближалась к Липецку. Бомбили нефтебазу, вокзал. Мы выбегали из дома и прятались в подсолнухах в огороде, когда слышали, как летят вражеские самолеты. Ночью во время бомбежек спасались в бомбоубежище напротив нашего дома.
Мама была военнообязанной, поэтому ее, меня и младшего брата Юрия отправили вслед за госпиталем. С небольшим чемоданчиком детских вещей сели в состав, ехали ночью без огней, чтобы не попасть под обстрел. Это было в конце лета 1941 года.
Помню, что остановились в городке Вяжли. Места здесь были очень красивые. Кругом лес, за домом вниз под горку протекала прозрачная речушка. Нас поселили с семьей женщины врача из Прибалтики и ее сыном лет девяти. Это еврейская семья, поэтому им оставаться на родине было опасно.
На станцию прибывали составы с ранеными, искалеченными и обожженными танкистами. Смотреть на это было невыносимо. Мама работала сутками. А мы ее ждали. Письма от отца с фронта приходили очень редко. Шли тяжелые бои на всех фронтах. Пусть медленно, но наши войска продвигались на Запад.
В начале 1942 года госпиталь переехал в город Дмитров. Здесь я впервые увидела пленных вражеских солдат. Они чистили снег на станции. Их охраняли, и никто не мог к ним близко подойти. Но их было почему-то жалко и смотреть совсем не страшно.
На станцию часто приезжали фронтовые концертные бригады. Мы слушали, как они выступали, а потом вместе с ребятами пели их песни. Особенно мне нравилась «Эх! Рассказать велю, сколько капель крови я в ту ночь пролью...» Маму видели редко, ей никак не удавалось поспать, еды было мало, только ее паек: буханка хлеба, немного сахару в кусках, чай, картошка. Иногда давали тушенку — это был большой праздник. Варили мясной суп!
Летом 1942 года нас перебросили в Ясную Поляну, бывшее имение Льва Николаевича Толстого. Приехали мы сюда поздно вечером, доносилась канонада орудий, где-то поблизости шел бой. Разместили нас в палатках в лесочке. Огня разжигать было нельзя, пожевали сухарей с водой и все.
Утром прибыло много раненых, мама все время пропадала в госпитале. Помню один концерт для раненых. Играл молодой скрипач, изможденный, худой, больной. Война сделала его инвалидом. Но как он играл! Я до сих пор переживаю эту музыку. Мы все слушали с замиранием сердца. Как будто и нет войны, страданий, боли. Концерт проходил в лесу рядом с землянками. Оттуда все спешили посмотреть на этого гения со скрипкой.
Однажды нас привезли в усадьбу «Ясная Поляна». Два здания: одно — деревянное, другое — каменное. Большой парк с огромными дубами, там на одной из аллей могила писателя Толстого. Фашисты осквернили усадьбу, в одном здании расположили конюшню, а в одном из красивейших помещений со сводчатым потолком упражнялись в меткости стрельбы из пистолетов и автоматов. Конечно, это же не Германия, зачем беречь чужую историю.
Наше жилище — маленькая пристройка к дому — располагалось на пригорке. Внизу проходила дорога. Ночью по ней шли на фронт танки, громыхая гусеницами. Часто по ночам оставались одни. Мама ночевала в госпитале. У нее было много работы. Раненых было много, и врачей не хватало. Мама часто брала меня с собой, чтобы я хоть в чем-то могла ей помочь: шприц принести, бинт распаковать или постирать, воды раненому подать. Все-таки помощь. Бывало, нам доставались старые бинты, и мы играли в свой госпиталь, где не было ни боли, ни крови, ни стонов.
Лето 1943 года. Лил сильный дождь. Брат спал, а я сидела ждала маму, которая задержалась в госпитале на собрании. Принесли стопку писем. Среди треугольничков и простые конверты. Повертела в руках, положила на стол... А потом, не знаю почему, закрыла изнутри дверь на крючок, вылезла в окно и побежала в госпиталь к маме. Бежала и плакала. А дождь все лил и лил.
Собрание закончилось, мама ничего не спросила, и мы вернулись домой. Оказывается, это были наши письма отцу, которые он так и не получил, и они вернулись назад. Среди них было извещение о смерти папы. Страшно, горько плакала мама всю ночь.
У меня сохранилось несколько писем отца с фронта, строки выцвели от времени. Но слова «дорогие мои, самые любимые» начинают каждое письмо, и это не сотрешь из памяти. А еще все время спрашивает о том, как мы живем, не голодаем ли, одеты ли, обуты… Успевает ли мама хоть чуточку отдыхать...
В одном письме прислал стихотворение о любви и верности Степана Щипачева, перечитываю его часто. Простые слова, правильные:
Любовью дорожить умейте,
С годами дорожить вдвойне.
Любовь не вздохи на скамейке
И не прогулки при луне.
Все будет: слякоть и пороша.
Ведь вместе надо жизнь прожить.
Любовь с хорошей песней схожа,
А песню не легко сложить.
Письма написаны в полевых условиях — «на коленке», поэтому это карандашные записи, почерк не всегда понятен. Но не важно, как это написано, главное, что папа был жив, что не ранен, что вернется. Но мамина верность и вера не спасли ... погиб.
Мама папе писала много. В основном это были рассказы о нас: как мы растем, что у меня выросли косички, а брат Юрка хорошо читает стихи, что пайки в госпитале отличные, а на детей дают добавочно крупы и сахар. Иногда мама Варвара рассказывала о замечательной природе края, где мы останавливались с госпиталем. И это была правда. Война не разрушила, не смогла изуродовать нашу русскую землю, как ни старалась. Ямы от взрывов припорошил снег, изъезженные проселочные дороги скрепило намертво морозами. А весной все расцветало, будто и не было войны. Только судьбы людей поломаны были. Но ни в одном письме мамы не было жалоб на трудности, на усталость, на недоедание. Все как-то с любовью к жизни, с верой в лучшее и, конечно, с верой в Победу.
Шел 1943 год, зимой (13 февраля) мне исполнилось восемь лет, пора собираться в школу. Решили, что нас с братом отправят в Липецк к теткам. Ждали лета. В конце августа мама, собрав наши немногочисленные пожитки, погрузила их в полуторку вместе с нами, и мы тронулись. Всю дорогу лили дожди, дороги размыло, и мы вымокли до нитки.
1 сентября 1943-го я пошла в школу №-2, а затем была переведена в школу №-1 для девочек. Там и училась до конца 10 класса. А мама вернулась в Ясную Поляну, вместе с госпиталем дошла до Прибалтики, затем ее перебросили в Монголию до конца войны.
В 1945-м День Победы в Липецке встречали все вместе — те, кто остался жив. С войны из мужчин Павловых не вернулся никто. Все похоронены в братских могилах. Память об отце — в списках защитников Родины на пл. Героев, в Книге Памяти о погибших липчанах. Правда, дата гибели папы записана неверно...
Открытое письмо сегодняшним - юным и сильным
Живем мы в стране, где мирное небо, где люди могут радоваться и трудиться: выращивать хлеб, строить заводы, изобретать новую технику, воспитывать детей. Что может быть важнее мира и созидания, любви и добра? Неужели, власть и богатство? Конечно, НЕТ!
Зависть и стяжательство калечат, ненависть и агрессия — плохие советчики в человеческом мире. Посмотрите на события в Украине. Сколько горя, сколько смертей! И не очень-то спешит западный мир погасить пожар гражданской войны, не беспокоятся европейские политики о пролитой крови женщин, детей, стариков. Что с ними произошло? Что случилось? Может быть, зачерствели душой, отдыхая на курортах и запершись в своих благоустроенных квартирах за компьютерами?
Но мы — РУССКИЕ — другие! Милосердие, жалость, честь и достоинство никогда в нашей истории не позволяли лицемерить, унижаться самому и унижать другого, убивать невинн-го, отказывать в помощи нуждающемуся.
Да, и среди нас были и есть «СЛАБЫЕ», но ведь Вы, мои юные друзья, СИЛЬНЫЕ! А сила не должна потворствовать слабостям: лености, праздности, вечным удовольствиям, потребительству, бескультурью, необразованности...
Я верю: ВЫ ЛУЧШЕ, ЧИЩЕ, ДОБРЕЕ НАС!
Просто помните, что Ваши деды и прадеды за мир и добро в Отечестве заплатили своими жизнями, своим воинским и человеческим подвигом. Вот и вся премудрость — помнить и чтить, а значит — наследовать и преумножать.
От Л.Н. Павловой
